Генерал-майора ФСБ приняли, как полковника ФТС
Мы продолжаем знакомить читателей с делом бывшего начальника управления по противодействию коррупции ФТС России Дмитрия Мурышова, который оказался не «полковником» таможенной службы, как объявлялось ранее, а генерал-майором ФСБ РФ, прикомандированным к ФТС. Генерал стал «разменной монетой» в игре по снятию с поста его хорошего знакомого по ФСБ, тогдашнего главы ФТС Владимира Булавина. Об этом сообщает News Stream
Совершенно очевидно, что материалы в отношении Мурышова должны были поступить, оформленные соответствующим образом, в Главное Военное Следственное Управление того же самого Следственного Комитета России. Почему это не произошло, неизвестно.
Но тем не менее, наблюдаем картину, что следователь ГСУ СК, то есть не военный следователь, принимает это всё. Почему он это принимает, прекрасно зная закон, и зная, что есть военные коллеги, которые должны это сделать, а не он? Неизвестно.
Попытка сейчас стороны обвинения сказать, что, ну, вы знаете, вот он получил материалы, он же не знал, что Мурышов не просто полковник таможенной службы, а генерал-майор ФСБ, то есть военнослужащий.
Ну, допустим, следователь был настолько невнимателен, что он не в состоянии был прочитать должным образом поступившие к нему материалы. Но когда к нему на допрос привезли ночью (!) с 8 на 9 декабря человека с удостоверением генерал-майора ФСБ, и он приступил к его допросу, не мог он - полковник юстиции - не отдавать себе отчет, что перед ним сидит военнослужащий, да и Мурышов не стал скрывать, что он генерал-майор ФСБ. И первое, что следователь должен был сделать – это доложить своему руководству и сказать: это - не моя подследственность, не могу я этим заниматься, давайте это все передадим в соответствующей военно-следственной орган. Но нет, не сделал.
Подробнее об этом. Все действия, которые проведены с нарушением подследственности, с точки зрения не только защитников-адвокатов, но и закона, не имеют законной силы, поскольку проведены неуполномоченным лицом.
«Поэтому сам допрос всех лиц в эту ночь и утром 9 декабря, все проведенные обыски, которые проведены по постановлению именно следователя ГСУ СК, являются недопустимыми доказательствами. Поэтому сам допрос всех лиц в эту ночь и утром 9 декабря, все проведенные обыски, которые проведены по постановлению именно следователя ГСУ СК, являются недопустимыми доказательствами. И, соответственно, всё, что получено в эти первые часы - предметы, ценности, документы, показания - это всё не имеет никакой доказательной силы. Тем самым, поступив так, следователь, по сути, поставил крест на доказательственной силе всех собранных в этот период его бурной деятельности материалах» – отмечает источник Rucriminal.info.
Далее. Как сказано выше, деньги не доехали до Мурышова. И, видимо, поэтому кто-то указал на необходимость «привязки» хоть каких-то денег к Мурышову. И рождается, повторюсь, ночью постановление о производстве обыска жилища. Как упомянуто выше, есть норма закона, где сказано, что ряд процессуальных действий производится с разрешения суда. Как раз обыск жилища - это тот самый случай, для которого разрешение суда требуется. Да, закон действительно содержит исключение: в случаях, не терпящих отлагательств, когда требуется предотвратить опасное жизнеугрожающее преступление, избежать каких-то очень серьезных последствий, можно это сделать по решению следователя, а потом материалы представить в суд для подтверждения, что вот это произошло, и пусть суд даст оценку.
Какая была необходимость ночью выносить такое постановление, не дожидаясь утра? Можно было спокойно утром сходить в суд, представить документы в обоснование производства обыска в жилище и все то же самое сделать, как говорится, в рамках, предусмотренных процессуальным законом, то есть в дневное время. Но нет, домой к Мурышовым заявляется группа лиц, числом не менее 25, с другим уже следователем, может даже и включенным в группу, точно не известно – т.к. никакого постановления о создании группы, естественно, ни Мурышову, ни супруге никто не предъявляет.
Вот эти все люди дружным коллективом приходят к нему домой в сопровождении нескольких сотрудников ФСБ, в том числе и знакомых ему сослуживцев, выводят его из квартиры, грузят в автомобиль, везут куда-то, и только по прибытии на выходе из автомобиля он понимает, что доставлен в следственный комитет на допрос к следователю.
А в это время, в его отсутствии в его служебной квартире производится обыск. Опять же, нарушение за нарушением. Обыск жилища по закону производится в присутствии лица, который либо является собственником, либо же, в данном случае, нанимателем служебной квартиры. Нанимателя-то увезли. А находится там в полураздетом виде поднятая с постели женщина, кстати говоря, инвалид, которая в списке нанимателей не значится, у которой сразу изъяли телефон, и которая просит пригласить понятых – соседей. Действительно, где же еще найти понятных посреди ночи, кроме как среди соседей. Далее она дает номер телефона, говорит: "Вот адвокат, пригласите, пожалуйста". Она просит пригласить адвоката для участия в таком действии, как обыск. Это совершенно законные требования. Но все они игнорируются. Оказывается, понятые уже есть. Угадайте, кто? Еще два студента того же самого московского вуза, которые совершенно случайно ночью прогуливались рядом с домом Мурышова. Ну, понимаете, есть такая особенность некоторых московских вузов — своих студентов на ночь отправлять гулять к местам, где их потом будут привлекать в качестве понятых.
Но что происходит дальше? Оставшиеся полтора-два десятка неопознанных лиц, которых позднее идентифицировали частично в связи с тем, что часть из них поехала для участия в другом обыске вместе с супругой Мурышова, а на вторую часть указал сам Мурышов, когда открывал дверь в своей квартире: он узнал своих сослуживцев.
Что показательно, среди этих сослуживцев был Марачевский Денис Михайлович, который сейчас занимает должность Мурышова Дмитрия Николаевича - начальника Управления по противодействию коррупции ФТС России. Как это связано: вот такое его участие в данном мероприятии и последующее занятие им должности Мурышова? Очень интересный вопрос, точного ответа на него, к сожалению, нет, а есть обоснованное предположение, что, наверное, не случайно именно этот сотрудник принял участие в такой работе против своего коллеги.
«Можно долго описывать, какой бардак происходил далее. По-другому происходящее сложно назвать потому, что когда проводится обыск где бы то ни было, согласно требованиям закона, доступ посторонних лиц прекращается. Равно как и запрещается следователем, чтобы люди убывали с обыска: никто из тех, кто находился в помещении в момент, когда объявили обыск не может выйти оттуда без разрешения следователя, - рассказал собеседник, -
Соответственно, всех этих людей нужно было записать в протокол, указать, что они участвовали в обыске и в каком качестве. Ничего этого не происходит. Дверь остается открытой настежь. Люди входят. Люди выходят. Люди перемещаются по всей квартире бесконтрольно. Потому что, совершенно очевидно, что поднятая с постели женщина, которой запретили даже одеться, и она набросила на себя только халат, одна ночью среди большого количества враждебно настроенных мужчин находится в крайне взволнованном состоянии. Далеко не каждый день в ее жизни происходили подобные инциденты. Она не в состоянии была контролировать, кто чем занимается в каждой комнате, в каждом помещении этой квартиры».
А что в итоге? Ни золотых унитазов, ни документов на недвижимость, даже обычную, не говоря уже об элитной, ни документов на собственность транспортных средств. Никаких ни автомобилей, ни мотоциклов, ни самолетов, ни катеров, ни яхт, ни золотых слитков. Ни сведений, ни документов о том, что имеются какие-то счета на баснословные суммы в России или за границей. Ничего, что указывало бы на получение в столь короткий период (за полгода до этих событий) таких сумм денег, которые инкриминируются нашему подзащитному, следов этих самых денег в ходе обыска не обнаружено.
Но под утро, спустя 5 часов, когда все более-менее успокоились и все участники расположились кто где - на креслах, диване, стульях, за столом, следователь приступил к составлению протокола, на кухне. Естественно, супруга Мурышова сидела рядом с ним, понятые также находились рядом. И тут раздается голос из прихожей от неопознанного оперативного сотрудника: «Ой, смотрите, что я нашел». Следователь даже не соизволил подняться. Туда идут понятые и супруга Мурышова. И что они видят? Стоит некий сотрудник и держит в руках скрутку долларов, как в американских фильмах показывают. Она никак не упакована, держит он ее голыми руками. Причем, понятые, которых допрашивали в суде, не отрицают, что находились на кухне, но говорят, что видели, как сотрудник обнаружил купюры. Только один утверждает, что они были в левом внутреннем кармане, а другой - в правом наружном. Так бывает. Спустя более чем год люди могли забыть, но не должны. А может, способность видеть сквозь стены подвела.
Самое интересное, что в отличии от предыдущего эксперта с перчатками, химией и лампой, который работал с пакетом с деньгами, обнаруженными в автомобиле Окорокова, произвел их тщательнейший их смотр с фиксацией номеров, здесь ничего подобного не происходило. На вопрос «Что это?» супруга отвечает: «Не знаю. У нас таких денег нет». И поясняет: «Семейные деньги лежали в спальне в сейфе: часть - от продажи квартиры матери, часть - подарки на свадьбу, часть – валюта, 200 евро от продажи излишков лекарств, у которых истекал срок хранения. Возможно, что-то муж приобретал, но об этом нужно его спрашивать». В протоколе пишут, что это «деньги, приобретенные моим мужем». Вот так категорично, всё. И сейчас в суде сторона обвинения утверждает: «Вот видите, она сказала, что это деньги, приобретенные моим мужем». На что были доводы самой супруги: "Так, если бы я знала, что имею право прочитать протокол и сделать замечание, я бы так и сделала. Мне же этого не давали. Просто мне сказали: «Вот здесь расписывайся, давай быстрее. Мы и так тут всю ночь уже сидим из-за вас, все хотят отдыхать». Поэтому такое замечание я не смогла сделать.»
